Шубина Елена Даниловна
Шубина Елена Даниловна - руководитель редакции "Современная русская проза" издательства "АСТ" - редакция Елены Шубиной, издатель, литературовед, член жюри Национальной литературной премии "Большая книга".
Родилась в Воронеже в 1952 году. Окончила филологический факультет Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Стажировалась в редакции критики и литературоведения издательства «Советский писатель».
Работала в журнале «Литературное обозрение» (редактор белорусского отдела), Журнале «Дружба народов» (зав. отделом прозы), в издательстве «Вагриус» (зав. отделом современной литературы).
Неоднократно признавалась лучшим редактором Москвы.
Составитель многих антологий «Лучший современный рассказ», выходивших в переводах на разные языки, инициатор уникальных издательских проектов.
Составитель и комментатор двухтомника «Андрей Платонов. Воспоминания современников. Материалы к биографии» и «Андрей Платонов. Проблемы творчества». М., 1994.
Один из комментаторов десятитомного Собрания сочинений А. Платонова (ИМЛИ РАН). Т. 1. М., 2004
Составитель двухтомника «Вагриус - Проза». М., 2002; четырехтомника «Проза новой России». М., 2003 («Книга года» на Московской международной книжной ярмарке в 2003 году).
Составитель сборника «Современная российская проза. Избранное» (на французском языке. Париж, “Fayard”, 2005)
Составитель сборника «Современный российский рассказ» На китайском языке. Пекин, «Народная литература», 2006.
В настоящее время руководитель редакции «Современная российская классика» издательства «АСТ».
В 2012 году было принято решение выделить редакцию русской современной прозы в отдельный бренд.
Книги «Редакции Елены Шубиной» - актуальная художественная и мемуарная проза - сочетают в себе высоколитературный текст и качество исполнения.
Авторы «Редакции Елены Шубиной» - это Захар Прилепин и Алексей Иванов, Людмила Улицкая и Дмитрий Быков, Александр Иличевский и Михаил Шишкин, Александр Архангельский и Павел Басинский, Леонид Юзефович и Сергей Шаргунов, Александр Кабаков и Андрей Битов, Ольга Славникова и Александр Терехов, Андрей Рубанов и Ольга Лукас, Елена Чижова и Марина Степнова, Роман Сенчин и Сергей Носов, Алиса Ганиева и Всеволод Бенигсен, Анна Матвеева и Александр Генис, Дмитрий Данилов и Евгений Водолазкин, Павел Крусанов и Наталья Громова, Евгений Попов и Соломон Волков, Евгений Чижов и Владимир Шаров, Сергея Беляков, Игорь Сахновский, Юрий Арабов и Валерий Попов, Юрий Милославский и многие другие.
Когда я только пришла в «Эксмо», мне почти сразу передали таких авторов, как Василий Аксенов, Владимир Войнович и Виктор Пелевин. Это было как выйти в открытый космос! Пелевин — один из самых профессиональных авторов, работающих со своими текстами на высочайшем уровне, и он очень интересный человек. И да, он действительно существует. Вы можете встретить его в метро. Просто все привыкли, что он нигде не появляется, и утратили наблюдательность. А он ездит на обычном метро.
В день ко мне на электронную почту приходят пятнадцать-двадцать рукописей, причем тут есть сезонный фактор: осенью и весной присылают больше. Я думаю, связано это с психической активностью пишущих людей. Страна у нас, по моим наблюдениям, даже более пишущая, чем читающая. Но с самотеком я работаю не одна, потому что чисто физически его невозможно осилить одному человеку. У меня есть большой штат профессиональных рецензентов, которым я полностью доверяю.
«Прислал нам рукописи. Они по ряду причин не подошли. Начались звонки с угрозами; письма с наклеенными буквами, как в кино. Он работал охранником в частной фирме и угрожал оружием»
Порой работать приходится в форс-мажорных обстоятельствах: мне присылают рукопись, я ее очень быстро прочитываю, буквально за одну ночь или за день. Затем звоню автору, говорю ему разные позитивные вещи — с автором на этом этапе нужно быть аккуратным: даже если собираешься его критиковать, сначала похвали обязательно. Потом мы вместе думаем, когда книгу лучше выпускать. Летом современная интеллектуальная российская проза в твердом переплете не очень востребована. Люди едут в отпуск или на дачу, им — если они вообще в это время читают — хочется чего-то легкого. А если открывать, например, новую книгу Юрия Буйды или Романа Сенчина, где будет серьезная, без шуток, проза, — для этого ранняя весна или осень-зима.
Где-то год назад писатель, выпускник Литературного института, на пятом десятке жизни решил опубликоваться с рассказами а-ля Веничка Ерофеев. Прислал нам рукописи. Они по ряду причин не подошли. И тогда начались звонки с угрозами; письма с наклеенными буквами, как в кино, я таких раньше никогда не видела. Он работал охранником в частной фирме и угрожал оружием. Я ужасно испугалась. Наша служба безопасности связалась с его работодателями, его уволили, он еще больше обозлился. В какой-то момент мне было страшно выходить из издательства — мы в достаточно глухом переулке находимся. И он дал мне обещание всю жизнь меня преследовать. Я купила новые очки, перекрасила волосы — маскировка, ха-ха. Ну и… как-то с этим живу, а что делать?
Елена Шубина, шеф-редактор «Редакции Елены Шубиной» в издательстве «Астрель»
Редактор — это тот редкий тип профессии, когда весь процесс в твоих руках. Когда ты не просто видишь все от начала до конца, но ты это делаешь — делаешь книгу, иногда даже до того, как автор принес рукопись. У меня с авторами сложились такие отношения, что порой мы обсуждаем идею книги еще до ее написания. А иногда, если речь идет о так называемом нон-фикшне, я эту идею и придумываю. Близкий пример тому — книга Александра Кабакова и Евгения Попова «Аксенов».
Существует мнение — и небезосновательно, — что никто уже не работает кропотливо с автором: бок о бок, голова к голове. Но в моей редакции работают именно так — если принять «бок о бок» как некую метафору, ведь многие наши авторы живут в других городах и даже странах. Но, увы, сегодня есть немало книг, к которым не прикасалась рука редактора (это видно сразу), и это производит грустное впечатление. Тому есть много причин, в том числе и свободный рынок, и процесс ускорения книгоиздания. Я в своей редакции всячески этому сопротивляюсь и, если вижу, что книга пусть даже очень востребованного, ожидаемого на книжном рынке автора еще не готова, буду заниматься ею столько, сколько надо. Хоть полгода, хоть год.
«Чем дольше ты в профессии, тем больше профессия работает на тебя. Редактор, издатель — тот же рыбак. Забрасывает невод — вытаскивает разную рыбку и решает, что ему интересно или нужно»
Потрясающий роман Александра Иличевского «Перс» мы с ним буквально кроили в четыре руки. После первого нашего разговора он взялся его переделывать, менять фабулу, потом как-то все застопорилось — между нами шел постоян-ный перезвон, переписка, эти герои и текст мне уже по ночам снились. Вся история до выхода в свет заняла более полугода. Трудно шла книга Александра Терехова «Каменный мост». Роман сложный, нагруженный такой, с первоначальным объемом 50 авторских листов. Сталинское время, девяностые, огромный материал, который автор собирал десять лет. Конечно, ему хотелось сохранить все, а я предлагала сокращения, и, соответственно, нужно было все перекраивать, менять внутреннюю динамику текста. Непростая была работа. По-моему автор до сих пор переживает «утрату» и то, что название заменили. Роман изначально назывался «Недолго осталось». Он получил вторую «Большую книгу» в 2009 году; первой в том же году наградили тоже нашего автора — Леонида Юзефовича с романом «Журавли и карлики».
А вот работа с книгой Павла Басинского «Лев Толстой. Бегство из рая» шла как по маслу. Хотя начиналось все очень нервно. Павел попросил посмотреть первые две главы, чтобы я помогла понять, стоит ли продолжать. И я взяла с опаской — думаю, все я про это («уход Толстого») знаю, целый шкаф книг по Толстому дома, и как выкручиваться, если не понравится? Прочла — и ахнула: так хорошо, так ново. И послала СМС: «Срочно продолжай, это потрясающе».
Чем дольше ты в профессии, тем больше профессия работает на тебя. Редактор, издатель — тот же рыбак. Забрасывает невод — вытаскивает разную рыбку и решает, что ему интересно или нужно. Весь наш портфель складывается из того, что я и мои сотрудники ищем сами, и из того, что предлагают нам, из того, что присылают на рассмотрение литературные агенты, дай бог им здоровья. Известные авторы часто обращают внимание на молодых, советуют посмотреть. Мне предлагают много — не успеваю читать, люди часто обижаются, что долго. А что касается «переманивания» авторов, то скажем так: почему не задать вопрос — не хотите ли?.. Так поступают все издатели. Хотя в моем случае не так уж много «переманенных». Когда я решилась из «Вагриуса» перейти в АСТ, мои авторы — а это был мейнстрим в те годы — просто пришли со мной. Я это очень ценю.
Михаил Котомин, издатель и редактор русской прозы в издательстве Ad Marginem
Мы всегда выбирали авторов со своим авторским голосом. Вот как Сорокина редактировать, например? Он блистательный стилист. Тут имеет смысл говорить скорее не о редактуре как форме участия, а о совете. Сделать что-то с финалом, изменить название, эпиграф придумать. Мой коллега Александр Иванов придумал эпиграф к роману «Лед» Сорокина. Мы совместно придумали название романа «Санькя», который первоначально назывался «Дорога в декабре». Название — это очень важно; думаю, что у «Дороги в декабре» никакого светлого будущего не было бы. Очень долго и не очень удачно придумывался финал романа «Одиночество-12» Ревазова. Вообще, лучшая редактура — это отсутствие какой-либо редактуры. Когда ты находишь идеальный текст. Но это лотерея, конечно.
Было два больших исключения в практике Ad Marginem; книги, которые я делал как редактор в исконном понимании этой профессии. Первая — «Господин Гексоген» Проханова. Проханов как раз писатель советской школы, который, очевидно, рукописи диктует. Они все гигантские, с повторами и опечатками. Он привык к тому, что было в советские времена, когда из его аморфного текстуального куска с героями и композицией делался абсолютно читабельный текст. И с этим романом был просто прыжок в воду — я ковырялся с ним три месяца, сократил его на треть, придумал финал, где Путин превращается в радугу (вытащил этот фрагмент текста из черновика, из какого-то битого файла), и попробовал сделать из большого романа политический детектив. До сих пор горжусь этой работой и периодически ревниво просматриваю какие-то книги Проханова, в которых на глаз можно определить, был редактор или нет. Потому что дыхание Александра Андреевича — это роман листов на 40, а из «Господина Гексогена» я сделал где-то 25. Это был мой опус магнум. Похожая история была с «Чертовым колесом» Гиголашвили. Он назывался «Ломка», и его никто не хотел издавать — наркотики, гигантский объем. Роман был сокращен где-то на 20 процентов и из-за этого получился более жанровым.
«С «Господином Гексогеном» был прыжок в воду — я ковырялся с ним три месяца, сократил на треть, придумал финал, где Путин превращается в радугу, и попробовал сделать из большого романа политический детектив»
Наша установка такая — автор максимально должен выложиться сам. Редактор — это не подпорка, редактор — это тот, кто может усилить текст и должен задавать обязательный минимум. Это странная командная работа, несмотря на то что книга — более индивидуальный процесс, чем кинофильм или журнал. Но у каждого есть свой участок. Переписывать за автора нельзя, нужно максимально дать ему сделать самому, но если автор признается, что в тупике, можно ему помочь.
В крупных издательствах есть редакторы, которые делают жанр. Существует один исторический анекдот про то, как «Вагриус» сделал сериал про Бешеного — книжечки в мягких обложках, которые в 90-х рвали рынок. Как-то я разговаривал с одним из тамошних редакторов и спросил у него, как вообще отбираются эти трэш-тексты: они же все на одно лицо! И этот дядя рассказал, что у них этим занимается начальник охраны, у которого много свободного времени. Ему приносят рукописи, он их читает и говорит: «Вот это надо брать, а остальное в корзину». По сути, жанровики-трэшевики — это единственное, что создали крупные издательства сами, потому что всех остальных писателей они попросту перекупают.
Раньше редакторы определяли издательский процесс. Они гарантировали, что текст прочитают, отстаивали рукописи на собраниях, через них возможно было войти в мир литературы. А сейчас — почему нет дебютов? Во-первых, из-за той же плановой экономики. Весь фикшн-департамент «Эксмо» строится на продажах Пелевина. То есть сколько собирает Пелевин на рынке — это и есть бюджет на весь отдел, места хватает еще на двух-трех авторов рангом поменьше. Во-вторых, из-за дикой утраты влияния редакторов. Потому что когда ты говоришь автору, что вещь не доделана и надо ее покрутить, он может выслушать и переделать — но скорее он пойдет в АСТ или в «Эксмо», где его точно купят, если у него есть имя. И это очень печально — потому что нет больше собеседника, к ко-торому автор может обращаться.
Олег Зоберн, составитель и редактор книжной серии «Уроки русского»
Ицхак бен Шломо Лурия Ашкенази, основатель лурианского течения каббалы, считал, что мир возник в результате катастрофы, последовавшей за неудачной попыткой творения. В связи с этим я думаю, что литературным редактором можно стать, лишь потерпев горькую неудачу при попытке заняться чем-то более естественным, увлекательным и полезным. В стране, где маразм и страх разлиты в воздухе, литературный процесс (в цивилизованном виде) далек от жизни. В зазоре между словесностью и реальностью и возникает, как галлюцинация, современный российский пропагандист книги. Есть такие старомодные герои и среди литературных редакторов — как правило, они служат в малых независимых издательствах, где теплится адекватность.
«Прекрасный текст скрыт где-то, почти не имея шанса попасть в коллективное сознательное, но однажды начинают сверкать молнии, рассеивается туман — и появляюсь я, предлагая подписать договор»
Я защищаю интересы теневых авторов, которые не рассылают свои рукописи по издательствам и не занимаются самопиаром. То есть являюсь скорее частным литературным адвокатом, нежели редактором. Прекрасный текст скрыт где-то, почти не имея шанса попасть в коллективное сознательное, но однажды начинают сверкать молнии, рассеивается туман — и появляюсь я, предлагая подписать договор. Дальше — редактура, типография, презентация, запугивание критиков, другие грязные штучки, выдвижение на премии и прочее. Так начинает жить книга, претендующая на статус неидиотской. В поисках авторов я много езжу по регионам России. А недавно спустился на социальном лифте на нижний этаж Москвы и нашел там — среди влажных труб и тусклых лампочек — автора №14 для серии: скоро выйдет его книга, в которой заключена веселая и злая хтоническая сила.
Литературные редакторы в основном заколачивают бабло для хозяина. Потому что они — корпоративные редакторы. Я в этом смысле строг, неполезен и всегда предупреждаю инвесторов проекта «Уроки русского», что особой прибыли он не приносит, что это мой личный экспериментальный практикум. Штатный литературный редактор как таковой — раб галерный. Изредка он рвет на себе тельняшку, воюя с капитализмом и невежеством в отдельно взятой редакции, но его сразу выбрасывают за борт, после чего он тихо спивается в своей московской квартире, дичает, идет по рукам. Иногда литературный редактор просыпается ночью и, съежившись под одеялом, испытывает ужас и первобытное одиночество. К утру ему становится легче. Но в конце, спустя годы, когда почти все необратимо прое…ано, он вдруг ясно понимает, что занимался х…, а не жил. С этой минуты для него начинается ад. Редактор клянет самое святое, ни во что уже не верит, ненавидит весь мир и однажды с криком вываливается из окна пятнадцатого этажа. Впрочем, некоторые редакторы умирают в постели, окруженные внуками, с улыбкой и убежденностью в том, что приносили обществу пользу.
Чуть ли не все главные литературные события года выходят в одном издательстве – «Редакции Елены Шубиной» или просто «РЕШ». Человек и бренд Елена Шубина рассказала нам, как работать с авторами и какие книги никогда не будут опубликованы в ее импринте.
В какой-то момент книги, которые выходят в редакции, которой я руковожу, стали ассоциироваться с моим именем. Теперь это официальное название издательства - импринта в рамках холдинга «АСТ». В «Редакции Елены Шубиной» печатается современная русская проза, серия переизданий классики «Предметы культа», мемуары, биографии и эссеистика. Это все, что нравится лично мне и моим молодым сотрудникам: четырем ведущим редакторам и бренд-менеджеру.
Для меня идеальная книга - это хорошо рассказанная история, в которой читатель узнает себя. В ней важны, конечно, язык как главный инструмент литературы и этическая составляющая. Критерий стоящего произведения - если его герои или романная интрига так или иначе комментируют библейские сюжеты, даже если автор об этом не задумывается. У литературы, как у всякого вида искусства, конечно, есть свои задачи, но все-таки разница между античной трагедией и современной повестью - это только вопрос формы. Она должна быть разноцветной, в чем-то похожей на калейдоскоп - чтобы узор менялся, нужны все составляющие.
Быть хорошим редактором - если не талант, то, безусловно, дар. Это свои правила и техника. Можно, изучив тридцать-сорок страниц текста, решить, будешь ли его издавать, но важнее последующая работа с рукописью. Нужно войти в новый мир, полюбить, понять его законы, почувствовать себя в одной команде с автором, но вместе с тем быть от него на нужном расстоянии. Вообще, это волевая профессия. Если отношения с автором сложились доверительные, то и мотивировать его что-то поменять легче.
Никогда не буду издавать трэш, пошлость и скучные псевдофилософские сочинения (которых сейчас море). Иногда я иду на компромисс со своим вкусом, но обычно это вызвано желанием дать автору высказаться, даже если вижу несовершенство вещи (особенно если речь идет о молодых). Также я учитываю другого читателя и его ожидания и вполне могу сказать себе: да, это не мое, но напечатать рукопись.
Наиболее сильное впечатление в последнее время на меня произвели романы «Тайный год» Михаила Гиголашвили, «Тобол» Алексея Иванова, рассказ Фридриха Горенштейна «Улица Красных зорь» и сборник эссе Дмитрия Быкова «Один. Сто ночей с читателем».
Новые писатели в «Редакции Елены Шубиной» возникают и сами по себе, как автор пронзительной «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхина, и благодаря долгим поискам, собиранию информации и дружбе с литературными агентами. Например, на Евгения Водолазкина я обратила внимание, когда его книга «Соловьев и Ларионов» вышла небольшим тиражом в «Новом литературном обозрении». Дальше уже я стала его единственным издателем. Михаил Шишкин опубликовал свой первый роман в журнале «Знамя», а я его охотно подхватила и очень скучаю, когда он долго не пишет. Иногда «новые» авторы вырастают из «старых». Способностью к трансформации и постоянной ломке жанра обладают великолепный Алексей Иванов и Сергей Кузнецов.
Думаю, в будущем электронные и бумажные носители будут сосуществовать. Как издатель, я не могу не принять факт, что цифровой книжный бизнес - серьезный игрок на рынке. Как читатель, считаю, что бумажный вариант содержит больше интриги: отношения с автором и текстом паритетны. Вы вступаете в диалог, что-то помечаете на полях, вдыхаете запах - особенно старых изданий. Вот Быков, например, считает, что электронные книги уязвимее бумажных, поскольку зависят от электричества «Когда мир кончится и мы уйдем в пещеры, то и там при свете свечи будем читать», а Милан Кундера, говорят, вычеркивает из авторского договора права на цифровую версию.
Елена Даниловна Шубина поделилась с ГОСТом любовью к работе, секретами своей редакции и рассказала, почему обложка книги важна не меньше содержания.
Всегда интересно поговорить с человеком, знающим своё дело и живущим им. А если это человек с таинственной профессией книгоиздатель - разговор получается интересным вдвойне.
Вы сказали, что принимаете решение об издании книги исходя из того, хотелось бы вам иметь эту книгу в своей библиотеке или нет
В каком-то смысле да. Если это касается переизданий, например, то я очень часто этим пользуюсь, ведь кроме того, что мы выпускаем новые книги, мы выпускаем еще и так называемых «забытых» классиков 70-х годов, которых сейчас просто не переиздают. У нас есть серия «Предметы культа» - переиздания Окуджавы, Синявского и так далее. Но, несмотря на присутствие личного момента в выборе книги, есть много других важных факторов. Например, я понимаю, что эта книга не вполне моя, но вижу, что это какой-то новый, свежий голос. Или допустим, не мой какой-то жанр, но написано интересно. Я не уверена, что она будет у меня дома, но читательский спрос нужно тоже принимать во внимание. В итоге часть книг хранится в кабинете, где я работаю, но большая часть все-таки есть в моей домашней библиотеке.
Елена Шубина · Фото: Harvard Business Review Россия
Как понять, что книга хорошая?
Я застала время, когда приносили рукописи, отпечатанные на машинке, - и это в лучшем случае, обычно это все было написано от руки. Сейчас, как правило, присылают просто по почте, и мы распечатываем или читаем с экрана - всё зависит от цели. Чтобы просто ознакомиться и понять, буду ли я это издавать, я читаю в букридере. Но суть от этого не меняется: неважно, в каком виде рукопись, перед тобой всегда текст, и ты должен понять, берешь ли ты его
.
Все-таки у каждой профессии есть свои тайны, скажем так.
50 страниц рукописи достаточно прочесть, чтобы понять, стоит издавать эту книгу или нет
Например, у врача-диагноста есть, помимо каких-то общих знаний, профессиональное чутье, точно так же есть чутье у издателя. Мне, как правило, достаточно прочесть страниц 30-50, чтобы понять, стоит это брать или нет. Есть язык, на котором пишет автор, и ты видишь, насколько он им владеет, важно умение рассказывать историю, то есть попросту сюжет. И если произведение написано тусклым, совершенно невыразительным языком, где герои говорят одними и теми же избитыми фразами с одними и теми же интонациями, то эта вещь уже вызывает сомнения. Другое дело, когда текст в целом нравится, но понимаешь, что с ним нужно работать редактору, и это уже делаю или я сама или редакторы, которые со мной сотрудничают.
Насколько сильно редактор может позволить себе вмешаться в книгу?
На определенной стадии, в самом начале, можно давать советы: или изменить финал, или придать большую динамику повествованию, или придать выразительности языку героя — совет редактора очень важен. Другое дело, что автор должен доверять редактору, правки нужно мотивировать, потому что пишущие люди, как любые творческие, очень чувствительны. Очень важны определенная внутренняя мотивация и доверие. На меня, как правило, не обижаются, потому что существует закон, который я свято соблюдаю: если автор категорически не согласен вносить изменения, то последнее слово за ним. Но это редкий случай, обычно мотивация редактора убеждает.
Произведения, которые публиковала «Редакция Елены Шубиной».
Какие книги вы хотели бы издать?
Кажется, я достаточно заполнила какую-то важную для себя лакуну. Я бы очень хотела приступить к хорошему переизданию Бунина. Сложилась такая ситуация, что мало кто из издательств может найти контакт с правонаследниками, которые живут не в России. Издание текстов Бунина могло бы быть более серьезно откомментировано, если бы удалось привлечь архив, который находится не у нас. Я вела переговоры, ездила для этого в Париж, но, к сожалению, общего языка с правообладателями мы не нашли. На самом деле, переизданием должен заниматься целый круг специалистов, ведь в планах издать и академическое издание, и популярное издание.
Бывает так, что иногда я вижу на полках книжных магазинов то, что хотела бы издать сама. С современной прозой особенно - где-то не увидел, где-то не понял, а потом книга имеет успех, и ты сожалеешь. Даже чутье иногда обманывает. Самый простой случай - с Борисом Акуниным, который, прежде чем завоевать такой бешеный успех, первое время очень долго не мог найти издателя. Но в итоге он нашел нишу, которая никем не была занята.
Как-то вы сказали, что книга - это больше, чем просто текст
Книга формирует какие-то важные моменты в жизни человека. Книга, возможно, более доступный вид искусства, чем, скажем, музыка. Кто-то из великих сказал, что люди делятся на два типа: тех, кто прочитал и не прочитал в детстве «Капитанскую дочку» . Но что такое “Капитанская дочка”? Это роман-апология чести, «береги честь смолоду». В определенном возрасте этот прекрасный текст формирует какие-то нравственные понятия. Может быть, я еще и имела в виду книгу как материальный объект. Она обязательно должна быть хорошо издана, ведь книга - это еще и обложка, и верстка. В России была прекрасная династия талантливых художников книги, но сейчас, увы, все не так благополучно.
Какую роль играет обложка?
Авторы, с которыми работает Елена Шубина: Захар Прилепин, Евгений Водолазкин, Людмила Улицкая, Дмитрий Быков, Леонид Юзефович, Игорь Губерман, Алексей Иванов, Майя Кучерская, Александр Генис, Павел Басинский, Марина Степнова, Роман Сенчин, Сергей Носов, Алиса Ганиева, Всеволод Бенигсен, Анна Матвеева и многие другие.
Обложка книги очень важна, ведь она ориентирует читателя на определенное восприятие текста. Если у серьезного романа на обложке нарисован какой-нибудь ужастик, то такое неправильное позиционирование может просто отвратить читателя. Я участвую в выборе обложки, подписываю каждый переплет, и если я не согласна с тем, как иллюстрирована книга, то нахожу другого художника или прошу сделать другой эскиз.
Какие книги вы читали в детстве?
Вы знаете, мне повезло — у меня был очень хороший, так называемый, «книжный шкаф», поэтому я очень рано начала читать «взрослые» книги. Например, у Гоголя я очень любила «Вечера на хуторе близ Диканьки», а «Мертвые души» меня просто завораживали. Я очень любила Чехова. Тогда писались прекрасные книги для младшего и старшего школьного возраста - от «Приключений Незнайки» до переводных «Серебряных коньков».
Остается время на чтение не по работе?
Я очень люблю перечитывать Бунина, люблю хорошие детективы, например, Агату Кристи, но только в хорошем переводе. Агата Кристи в хорошем переводе - это отличная английская литература, а не просто детектив, но в плохом - это просто чтиво. Сейчас перечитываю «Волшебную гору» Томаса Манна. Вообще, помимо работы, приходится читать мало. Иногда читаю на иностранных языках, но по делу — например, литературные обзоры.
Расскажите о сегодняшних проблемах в издательском деле
Главная проблема - так называемое продвижение книги, чтобы она не осталась на полках магазина невидимкой. Поэтому постоянно приходится работать с магазинами, с реализаторами, рассказывать про эти книги. А вообще проблемы во всем мире одинаковые: потеря интереса к книге, низкие тиражи, закрытие больших издательств. Но нужно бороться и любить свое дело.
Книги АСТ, выходящие в редакции русской современной прозы, в интернет-пространстве и в читательской среде давно называют «книгами редакции Елены Шубиной». В 2012 году редакцию русской современной прозы выделили в отдельный бренд. Руководитель редакции, Елена Данииловна Шубина, - один из ведущих специалистов в области русской современной прозы, чье мнение признано авторитетным как на российском издательском рынке, так и за границей. Это тот случай, когда имя является гарантией качества. Так же, как имена Захара Прилепина, Евгения Водолазкина, Алексея Варламова, Татьяны Толстой, Людмилы Улицкой, Михаила Шишкина - тех, кто формирует нашу новую литературу. «Редакция Елены Шубиной» стала влиятельнейшим законодателем литературных тенденций. «Премии вручаются исключительно авторам издательства АСТ и конкретно авторам «Редакции Елены Шубиной», - отмечает Константин Мильчин в статье «Десятка теории заговоров в литературных премиях». И он, несомненно, прав - ежегодно книги издательства оказываются в шорт-листах премий и собирают все высокие литературные награды. Но за тем, в чем некоторые видят заговор, кроется кропотливая работа редакторов, которая обеспечивает качественный отбор рукописей и высококлассный стандарт редакционной подготовки текстов. Каждая новая книга - точный удар прямо в цель, а не шквальный огонь. «Лавр» Евгения Водолазкина - литературный феномен, «неисторический роман», заслуживший бессчетное количество премий, титулов и характеристик. Ценители современной прозы называют его мощнейшим романом десятилетия. Главный герой, средневековый врач, во имя наичистейшего намерения совершает путешествие не только сквозь время и пространство, но и пересекает собственные духовные рубиконы. «Обитель» Захара Прилепина В «Обители» - история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале. Первое место среди лауреатов премии «Большая книга», шорт-лист премии «Русский букер». «1993» Сергея Шаргунова - семейная история, разворачивающаяся в эпоху перемен, в один из самых сложных для России периодов. Он и она - по разные стороны баррикад, в пекле гражданской войны, которая вспыхнула на руинах великой страны. Роман стал лауреатом премий «Национальный бестселлер» и «Ясная поляна». Мы объединили в одну подборку все книги «Редакции Елены Шубиной», и каждая из них достойна прочтения. Так решили не мы и не критики - эти книги выбирает читатель. Об этих романах спорят, ими восхищаются, о них говорят - в том числе и благодаря редакции Елены Шубиной. Далеко не каждую книгу можно назвать произведением, но любая книга из подборки ниже заслуживает такой титул.
